Выживший в Бухенвальде

Люди мира, на минуту встаньте.

Слушайте, слушайте – гудит со всех сторон.

Это раздаётся в Бухенвальде

Колокольный звон.

Это строки из песни, посвящённой жертвам фашистских лагерей смерти. Один из тех, кто знает о Бухенвальде не понаслышке, - наш земляк Николай Ионович Нечаев из села Дубровского отделения сельхозтехники.

Он – один из участников Речицкой трагедии, о которой в Думиничском районе помнят все: 1 февраля 1942 года фашисты, наступая на Будские Выселки через заминированное заснеженное поле, погнали впереди себя мирных жителей. Многие из них погибли, но Николай Нечаев остался жив и прибился к советской воинской части.

Нашёлся предатель из местных, речицких. Благодаря ему немцы смогли внезапно напасть на красноармейский взвод. Вместе с солдатами оказался в плену и Николай Нечаев. Их держали в Брянских лагерях, а потом переправили в Бухенвальд.

«Кормили очень плохо – давали кусочек хлеба и супчику жидкого», - говорит Николай Ионович. Но самое страшное было не это. Самое страшное – видеть, как отбирают очередную группу узников для отправки в газовую камеру. Нечаев также рассказал, что был в лагере вместе с другим думиничанином – Ефимом Дмитриевичем Севериным, который после войны работал учителем в средней школе №1.

В Бухенвальде действовал такой же принцип, как и в Освенциме, где на воротах была надпись «Arbeit macht frei» («Работа делает свободным»). То есть заключённые в ожидании неминуемой смерти должны были работать. Нечаева вместе с группой подростков закрепили за бауэром – немецким фермером. «Мы, пацаны, по 10 часов в день трудились. Но что хорошо – там хоть гороха или брюквы мог наесться на поле», - вспоминает бывший узник.

Весной 1945 года пришло освобождение. Николай Нечаев вернулся домой, застав родную Речицу в руинах. «Всё было пожжёно», - рассказывает он.

В следующем году восстановили и запустили Марьинский завод огнеупорного кирпича. Там Николай Ионович работал сначала кочегаром, потом на обжиге, в общей сложности – 15 лет.

В 1961 году состояние заводского оборудования признали аварийным, а его реконструкцию – экономически нецелесообразной. На базе ликвидированного предприятия создали подразделение Думиничского ЛПХ, и туда перевели весь коллектив.

Николай Ионович тоже перешёл в леспромхоз, и работал там на разных должностях долго, даже уже когда был в пенсионном возрасте.

Постепенно посёлок Марьинский обезлюдел, и в 2000-е годы дошло до того, что там осталось всего два постоянных жителя. Николай Ионович как бывший малолетний узник имел право на улучшение жилищных условий. Ему давали квартиру в Думиничах, но Нечаев отказался: «Я – лесной волк», - объяснил он. А вот предложение главы местной администрации Галины Сафроновой переехать в Дубровскую СХТ принял. Так теперь там и живёт.

Недавно Николаю Ионовичу официально исполнилось 90 лет. Но это по документам он с 1930 года, а на самом деле – с 1927-го. Неправильную дату уже после его возвращения домой поставила женщина-врач: посмотрев на худого измождённого паренька, решила, что ему не может быть больше 15 лет. Но теперь это – дело прошлое.

Николай Ионович живёт неплохо, самочувствие для его возраста нормальное. «Соседка Ольга Ивановна приглядывает за мной – дай Бог ей здоровья», - рассказывает он (мы беседовали с ним по телефону). И всё-таки не отступают воспоминания о далёком прошлом.

«Во время войны моя судьба могла сложиться совсем по-другому, если бы я не попал в плен из-за предателя, - говорит Николай Ионович. –Ведь мог тогда, в феврале 42-го, убежать через Жиздру вместе с нашими солдатами. И потом служить в армии и воевать с немцами».

Николай Николаев.